[plucheux]

Она была моей первой лучшей подругой. Еще с детского сада… Тогда были популярны книжицы (кажется, это были книжки или комиксы или даже мультики) про обувь. Я помню розовую пуанту с огромными ресницами и бантом, ботинок, из которого шел фонтан – смутно, но что-то такое было. И в тихий час мы, свесившись с наших кроватей, играли каждая за свою тапку. Уже тогда мы были непохожи, она была более резвая, неспокойная, шаловливая…

Мы вместе пошли в одну музыкальную школу, выбрали фольклор вместо хора, вместе ходили в один и тот же подготовительный класс к гимназии. Наши мамы купили одну и ту же ткань для сарафанов – и мы обе щеголяли на первых концертах в платьях в большую ромашку. Ах да, в детском саду мы тоже выступали вместе. Был один чудесный номер про котят-поварят. У всех котят на головах были колпаки стандартного размера, а поскольку я была крупнее стандартных детей, то на меня этот колпак еле налезал. Кое-как его прицепили на законное место, но от постоянных скачков и прыжков он в конце концов упал. Тогда нас, кажется, не учили, продолжать действовать как ни в чем не бывало. Но у меня не было другого выхода, т.к. руки были заняты поварешками. Помогла воспитательница, которая, подойдя незаметно сзади, нахлобучила на меня поварской колпак – в тот момент символ восстановленного достоинства. Но это все так, отступления от главного…

Мы поступили в одну гимназию, но в силу неведомых мне причин нас определили в разные классы. Что, правда, не мешало нашей дружбе: мы встречались на переменках, часто ехали вместе домой, гуляли после школы у клуба – там у нас было любимое дерево, на которое она забиралась повыше, а я сидела на широкой ветке внизу.

Зимой мы ходили кататься на горку. У неё был снегокат, у меня – санки, отчего я очень страдала, хотя сейчас бы этим фактом гордилась. Родители так и не купили мне снегокат, что было очень разумно. Однажды я села на чужой агрегат, от неожиданности, что он понесся с такой скоростью, я с него слетела, а он лихо понесся прямо в овраг. Выжил…

Вообще, в детстве стремление «хочу такой (-ую, -ие) же (снегокат, пенал, ластик, куклу, наклейки…)» было на удивление стойким. Именно ей принадлежало большинство вещей, которые я не переставала клянчить у родителей. У нее был целый книжный шкаф завален игрушками и куклами, был дом для Барби и все полагающиеся ему принадлежности… Да, когда мы бывали друг у друга в гостях, то заигрывались так, что нас за уши нельзя было оттянуть. Еще мы любили устраивать домики: сдвинуть пару кресел, стульев, накрыть их толстым пледом, забраться внутрь и играть там. Но самым главным был, пожалуй, просмотр мультфильмов на кассетах и параллельное малевание раскрасок. Любимыми кассетами были серии про воительницу Ши-ру, но поскольку моя мама какими-то неимоверными усилиями достала лишь кассет пять, то мы вскоре знали наизусть каждое движение, поэтому нам не было нужды поднимать глаза от раскрасок, мы помнили каждое слово наизусть. А еще мы любили диснеевскую «Спящую красавицу»… и «Короля-льва». Мы даже звали порой друг друга Тимон и Пумба – и на самом деле были похожи на эту странноватую парочку. А еще каждый год мы отмечали день нашей дружбы.

У нее была белоснежная кошка – таких белых и пушистых я больше ни у кого не видела (хотя не думаю, что они редкость). Она её любила, но как-то очень по-своему. Она её хотела постоянно тискать, но киса была из своенравных и забивалась подальше от своей назойливой хозяйки под диван. Когда я приходила, она за шкирку выволакивала её из-под дивана, мутузила, а потом со всей силы кидала в проход. Я чуть ли не зажмуривалась от страха за бедную кошку (а вдруг она не рассчитает траекторию полета?..), но как-то обходилось без жертв.

А еще она была очень смелая. Как-то раз мы гостили летом на даче у знакомой её мамы, которая за нами приглядывала. Эта женщина готовила нам свеженький хлеб в специальной хлебопекарной машине – и, кажется, ничего вкуснее не было этого необычного на вкус хлеба с теплым молоком. Тогда же я узнала, что она, хоть и легкая и веселая, но в глубине души очень ранимая. По ночам её мучили неспокойные сны, она могла в полусне с криком вскочить с кровати. Впрочем, теперь, мне кажется, я понимаю причины… А еще мы удивлялись, почему у нас не пенится паста так же, как у взрослых.

Ах да, я хотела рассказать про её смелость. А, может, это было безрассудством?.. В том дачном поселке, где мы жили, у сторожа была собака. Овчарка, кажется, вроде не очень злобная, но диковатая. Как-то раз мы пошли кормить её остатками еды, которую нам хозяйка положила в железную мисочку. Мы подошли к специально огороженной площадке, где на привязи сидела эта собака. Подруга аккуратно пронесла миску и поставила перед собакой. Побежала к воротам, у которых стояла я. Мы смотрели, как она быстренько расправилась с её содержимым, и думали, как бы вызволить назад миску. То, что собачка была на привязи, само собой, не утешало, ведь миска находилась в пределах её досягаемости. Несмотря на сытную трапезу, песик был явно не в духе и недовольно на нас поглядывал, что не прибавляло никому решимости. Немного поспорив, как же лучше забрать миску, мы пришли лишь к тому выводу, что за покушение на «собственность» собаки ничего хорошего не получим. Так оно и вышло: когда у подруги лопнуло терпение, она стремглав промчалась за чертовой кастрюлькой, схватила её, но не успела увернуться от собаки, которая безжалостно её укусила. Мне было страшно и совестно: по-хорошему я должна была забирать миску, ведь она её поставила…

Мы прошли все стадии повального увлечения тетрисами, стикерами, анкетами, новыми игрушками и выдумками. У меня до сих пор хранится составленная ею анкета, где на вопрос «Ваша любимая песня» 99,9% респондентов отвечали «Зайка моя»…

Она заразила меня своим пристрастием к Spice Girls – после уроков хореографии, где верховодил молодой, кудрявый и веселый Андрей Александрович (помню, как-то раз он безжалостно давил маленьким девочкам, сидящим в позе лотоса, на коленки (растяжка, знаете ли) – какой же стоял визг), она показывала мне альбом с их фотографии (все это счастье можно было купить), наклейки из-под чупа-чупса… И много чего еще было.

И так мы достаточно тесно общались. А потом она ушла из музыкалки и постепенно общение иссякло: больше не осталось путей пересечения. Еще мы с ней пересеклись чуть позже в группе, где учили английский. Но ходила она туда нечасто, поэтому…

Она особенная, честное слово. Будучи маленькой, говорила порой слишком взрослые вещи. Она такая живая, подвижная, быстро говорит – за ней не угнаться. Но говорит потрясающие вещи. Очень разумные. Или очень смешные. Или такие слова, которых не хватает. Поговорить с ней пять минут – и можно целый день летать на энергии, полученной от нее. И имя у нее особенное… Зимой она ходит с расстегнутой курткой, на шее для красоты болтается длинный шарф, а от быстрого шага развеваются по ветру шелковые пепельно-белые волосы. Да-да, она натуральная блондинка…

На выпускном она была неподражаема – ни у кого не было такого же стильного вида. При этом она была естественна (что не скажешь о большинстве девушек, втиснувшихся в корсет и наложивших три тонны тоналки на лицо) и как всегда привлекательна. Чтобы очаровывать толпы поклонников, ей достаточно просто быть…

А еще она очень увлекающийся человек. Последнее, чем она бредила (т.е. то последнее, о чем я знаю), был… театр. Что стало чуть ли не смыслом жизни: она ходила почти каждый день на спектакли… Конечно, без пристрастий к актерам не обошлось – но как же без этого?.. А поскольку она еще и очень талантливо писала, то стала сочинять свои маленькие шедевры. Я не знаю, пишет ли она сейчас, но тогда я просто не переставала удивляться, почему она не стала поступать во ВГИК или еще куда… Хотя причина-то была до зубовного скрежета банальна.

…И вот я встретила её в «Библио-Глобусе». И она была собой, только голос стал еще глубже. Но такой знакомый, такой…

И я полночи ворочалась, отгоняя свои воспоминания о ней, с которыми связано полжизни. Не упасу себя от пафоса, потому что о таком думать действительно больно и обидно. Тогда я уткнулась носом в мокрую подушку и поняла, что мне её не хватает. И сейчас сижу и глотаю слезы. А вы говорите, что люди приходят и уходят. Что незаменимых нет. Что время лечит… Врите поменьше, господа любимые.