Прав был монсеньор аббат remien – бесконтрольная депривация сна не доведет ни до чего хорошего. По крайней мере, иллюзии галлюцинаций преследуют меня так же навязчиво, как люди в красном.

Запах шоколада, как и следовало ожидать, не мерещится больше никому. Не могу сказать, чтобы это слишком раздражало: горький растопленный шоколад, поджариваемый на мелком огне от комнатной свечки, вызывает массу приятных эмоций и ассоциаций: от фондю и чужого теплого смеха в кофейнях до фильмов и книг о причудах любви, заваренной на шоколаде со специями на крутом кипятке. Правда, иногда от кислинки в шоколадном аромате начинает сводить сознание к мыслям о его материальном воплощении, но их, надо полагать, можно попробовать подменить вкусовыми иллюзиями.

Замечание про ЛСД тоже оказалось весьма кстати.

…Года два назад один славный путешественник рассказывал нам о своей поездке в Перу. «В горах, - заговорщически понижая свой жизнелюбиво-ласковый голос, говорил он, - люди научились справляться с давлением, которое способно сшибить с ног любого, - и знаете, как? Они постоянно жуют листья коки». Дальше он подобно фокуснику, неизменно извлекающему розовоухого кролика из шляпы, выудил из кармана скомканный лист бумаги, в котором покоились мятые суховатые листики коки. Упустить возможность пожевать травку было выше моих сил… Бомба оказалась с замедленным, но разрушительным действием: смутно помню, в чем именно заключалась неадекватность моего поведения. Впрочем, переоценивать действие такого ничтожного количества сухой травы тоже не стоит. Кажется, все закончилось тем, что мне пришлось сушить на батарее книжки, оказавшиеся благодаря активному размахиванию руками и иными конечностями (в приступе помутившегося рассудка мне казалось, что рук у меня не меньше, чем у индийских богов) в сугробах. Если бы не эти книжки, то ощущение забавной легкости бытия легло бы светлым отпечатком на задворки памяти.

Вот и сейчас я склонна пребывать в состоянии, которое легче всего ассоциировать с легким наркотическим опьянением, иначе куда девать иррациональность событий, подсовываемых бытием прямо под нос? Конечно, до Кастанеды и пейотля мне далеко, но иногда сознание проваливается прямо-таки в черные дыры. Вернее, дыры эти цветные – что-то вроде снов. Бывает, я, сидя на стуле, скатываюсь в полудрему; при этом мне мерещатся дорожки, посыпанные гравием; скамейки, покрытые присыпанными песком красными кленовыми листьями; мерно покачивающиеся в парке деревья; руки в карманах и вязаные шарфы…

Наяву преследуют иные галлюцинации: только что я пыталась понять, что же мне хочет сказать кофе в чашке. Он шуршал будто сминаемый в руках пластиковый пакет, немного потрескивая как угли в костре. Можно было подумать, что он сварен не на воде, а на полиэтиленовой пленке, благо она тоже прозрачная.

О буквах, причудливо перемешивающихся в иные слова, я молчу. Иногда неправильно прочитанные слова дают куда больше пищи для размышлений…

Люди в красном имеют обыкновение преследовать меня вне дома, поэтому я сейчас имею возможность отдохнуть от рези в глазах, провоцируемой навязчивым кровавым мерцанием. Немного в красноту отдает свет, по-прежнему горящий из ближайшего видного мне соседского окна, но это уже не имеет отношения к делу. Кстати говоря, на улице по небу разлилось чудесное сине-зеленое небо – галлюцинация та еще, даже я способна это осознать. Так мерцать не может ни одно мало-мальски приличное облако; если я все еще в Москве, то по определению не могу наблюдать полярного сияния. Но радужные переливы радуют глаз не меньше, чем тонко струящийся запах шоколада, поэтому нет смысла сопротивляться.

The show must go on.