Уже три недели почти, а я все никак не расскажу про ключевое - про Прагу. Прага, конечно, не Гонолулу, чтобы рассказывать о ней никому не ведомые истории о пигмеях и лианах. И так сказать, чтобы дух захватывало, не разумею, ибо Прага теперь неотделима.
Но памятуя об инквизиторских обязанностях, не могу не упомянуть наш бравый поход на Злату улочку и в чрево кровожадной Далиборки. Ныне здравствующий живописный вид улочки обманывает своим цветущим видом этих чудовищных людей, туристов, которые так и норовят сфотографироваться под каждой вывеской Franz Kafka. Но говорят, говорят - и это греет мою дряхлеющую под тяжестью времен зачерствелую душу, - что при Рудольфе, который совсем выжил из ума, развлекаясь магией и алхимией, там жили его чародеи и ученые, и жили они там в ветхих деревянных домишках, в которых от промозглого ветра беспрерывно стучали ставни, сводя всю мистическую братию с ума.
С течением веков улочку перестраивали как минимум дважды, и нынешние карамельно-пряничные домики, присыпанные корицей и строительным мусором, увы, мало что говорят даже о Кафке, который - о, ужас - целый год прожил в одном миниатюрных строений.
Но то ли дело Кафка, когда при выходе тебя встречает железный рыцарь с опущенным забралом, на деле оказывающийся пустым как бочка рома после успешного взятого на абордаж корабля доспехом. Разочарование немного сглаживает внушительная коллекция этих самых рыцарей, разобранных на фрагменты.
детали
Но чудом, настоящим чудом лаконичности человеческой мысли, выраженной через архитектуру, является Далиборка. И никто не выразил через слова её нутро лучше, чем Майринк.
Оттокар в ужасе посмотрел на башню с гладоморней – круглый белый шлем её торчал из-за разрушенной стены, возвышаясь над Оленьим рвом. Было смутное ощущение, что она все еще живет своей жизнью душегуба – сколько жерств лишилось рассудка в её каменной утробе, но Молох до сих пор не насытился – и вот после векового летаргического сна требует новых.
Впервые со времен детства он увидел в ней не творение человеческих рук, а гранитное чудовище с ядовитым нутром, которое, подобно ночным хищникам, может переваривать все живое вместе с костями. В башне было три яруса, перемычки между ними прорезали круглые отверстия, образуя шахту – глубокий пищевод от пасти до желудка. Наверху в былые времена она из года в год перемалывала ослепших от тьмы осужденных, потом их полумертвыми спускали на веревке на средний ярус к последней кружке воды и корке хлеба, где они доживали последние дни, если, обезумев от шедшего из глубины трупного смрада, не бросались вниз, туда, где гнили останки их предшественников.
И коллекция пыточных орудий - скромная, но внушающая неземной ужас - такая, что глаз не отвести. До чего только не дошла человеческая мысль и фантазия, какие только извращенческие механизмы устройства не изобрела... Вот где воистину воцарился страх и трепет.
безмолвно действующие лица
За сим позволю себе оборвать рассказ еще одной цитатой о мрачном духе, заточенном в Далиборке.
Для отдыха посетителей, ежедневно поднимавшихся в башню, здесь была расставлена кое-какая мебель: грубо сколоченные стулья, стол с графином воды и старый, потертый диван. В полумраке вся эта рухлядь казалась приросшей к стенам и полу. Маленькая железная дверь с распятием вела в камеру, куда два столетия назад была заточена графиня Ламбуа, прабабка Поликсены. <…> А еще дальше находился каменный мешок в шесть квадратных футов, с глухими стенами – один из узников куском железа выдолбил в кладке углубление, в котором мог поместиться человек. Тридцать лет он вгрызался в стену и, если бы сумел продвинуться еще на пядь, - доскребся бы до воли, чтобы рухнуть в Олений ров.
PS: за качество фотографий не извиняюсь, ибо давно не претендую. Снимки (2-3) во второй выкладке принадлежат перу vulpes_zerda, за что ей моя благодарность.