shakespeare and myself.
Московские улицы неравнодушны к нам, к призракам. Ночами темные подворотни, манящие своей безразличной тишиной, пустынны и притягательны, но до жути ревнивы. Видимо поэтому нам уже второй раз не хватает билетов на "Париж, я тебя люблю". Поэтому же я, забыв про данные себе обещания и запреты, решила наведаться в книжный за "Парижем" Моруа и, ничего не найдя, приглушила разочарование парой новых книг, обжигавших мне руки. Благодаря этому теперь нет денег ни на "Париж", ни на телефон (о, счастье), ни на мимолетные иллюзии мерещащегося счастья.
А Lilium прошла испытание статичностью мига, легкостью движения. Lilium не получилась ни на одном кадре - везде её смутные очертания, слившиеся со светом, размазанные, вспыхнувшие, эклектичные.
Сквозь дымку дрожания рук получился у неё прозрачный город, недолюбливающий призраков, сторонящийся их бесполезной пустоты, уставший и одинокий. Он запрятал в ломаных углах свою перспективу, он увел нелогичными поворотами в тупик, освещенный фонарем, расслабленно болтающийся подобно летучей мыши вниз головой на одной своей железной ноге. Любопытство Lilium не удержало её от бесшумного подглядывания в чужие окна, приоткрывшие миру свои по-прежнему деревянные форточки, да краешек стены, на котором без надобной точки опоры почетно висел глава и основатель семейства уже много лет подряд.
Полуразбитые каменные стены, нависающие арки, автомобили с подбитыми и тусклыми фарами, могучие двери деревянных подъездов и нависающие над головой балконы, будто застывшие в невесомости и стремящиеся неуловимой каменной пылью вниз. А еще позирующие поезда, кокетливо моргавшие фонарями, размером с солнечный диск. Все это потонуло во мраке фотографий, затуманенных аурой моего призрачного присутствия...
Только одна решила попытаться доказать уверенную сущность бытия, чуть более реального, чем наше призрачное.
Вот она
А Lilium прошла испытание статичностью мига, легкостью движения. Lilium не получилась ни на одном кадре - везде её смутные очертания, слившиеся со светом, размазанные, вспыхнувшие, эклектичные.
Сквозь дымку дрожания рук получился у неё прозрачный город, недолюбливающий призраков, сторонящийся их бесполезной пустоты, уставший и одинокий. Он запрятал в ломаных углах свою перспективу, он увел нелогичными поворотами в тупик, освещенный фонарем, расслабленно болтающийся подобно летучей мыши вниз головой на одной своей железной ноге. Любопытство Lilium не удержало её от бесшумного подглядывания в чужие окна, приоткрывшие миру свои по-прежнему деревянные форточки, да краешек стены, на котором без надобной точки опоры почетно висел глава и основатель семейства уже много лет подряд.
Полуразбитые каменные стены, нависающие арки, автомобили с подбитыми и тусклыми фарами, могучие двери деревянных подъездов и нависающие над головой балконы, будто застывшие в невесомости и стремящиеся неуловимой каменной пылью вниз. А еще позирующие поезда, кокетливо моргавшие фонарями, размером с солнечный диск. Все это потонуло во мраке фотографий, затуманенных аурой моего призрачного присутствия...
Только одна решила попытаться доказать уверенную сущность бытия, чуть более реального, чем наше призрачное.
Вот она
