shakespeare and myself.
Из ненаписанного летнего
Солнце, безумное солнце. Солнце опускалось в Царство мертвых - бесстыдно так и беззастенчиво, заручившись негласной многовековой поддержкой своего сообщника - времени. А время всегда против меня, всегда. Дорожишь ли ты им или убиваешь - оно остается так же холодно и бесстрастно и расчетливо делает нас меньше. К чему я все это говорю, ведь это же так просто и понятно?.. Отнимаю у вас время, хотя его отнять только от другого нельзя, оно само все отнимает у нас - и в этом смысле оно снова делает нас меньше.
...По верхушкам елочных деревьев рассыпались золотые яблоки Солнца, а оно их нежно обволакивало и увлекало за собой. Моя мыльница уже пускала пузыри от счастья в предвкушении всего каких-то секунд, когда, зажмурившись в последних вечерних лучах, она, как умеет, попытается запомнить эти мгновения. А Солнце все дразнило прорывающимися сквозь ветви золотыми яблоками, оно уже почти уходило, перелив лучи в воду на озере. В нем купалось чуть задетое желтыми брызгами спокойное небо.
А золотые яблоки так и не дались в руки. Они катились в Царство мертвых уже где-то там, за деревьями, разочарованно перешептываясь о том, что так и не увидели ничего нового, только до жалости беспокойных людей.
И я опоздала. Мальчик с игрушечным пистолетиком пробегал мимо. "Ну, стреляй, что ль, малыш..." - чуть не сорвалось у меня. И ведь ни Солнце, ни небо не испугались бы.
Солнце, безумное солнце. Солнце опускалось в Царство мертвых - бесстыдно так и беззастенчиво, заручившись негласной многовековой поддержкой своего сообщника - времени. А время всегда против меня, всегда. Дорожишь ли ты им или убиваешь - оно остается так же холодно и бесстрастно и расчетливо делает нас меньше. К чему я все это говорю, ведь это же так просто и понятно?.. Отнимаю у вас время, хотя его отнять только от другого нельзя, оно само все отнимает у нас - и в этом смысле оно снова делает нас меньше.
...По верхушкам елочных деревьев рассыпались золотые яблоки Солнца, а оно их нежно обволакивало и увлекало за собой. Моя мыльница уже пускала пузыри от счастья в предвкушении всего каких-то секунд, когда, зажмурившись в последних вечерних лучах, она, как умеет, попытается запомнить эти мгновения. А Солнце все дразнило прорывающимися сквозь ветви золотыми яблоками, оно уже почти уходило, перелив лучи в воду на озере. В нем купалось чуть задетое желтыми брызгами спокойное небо.
А золотые яблоки так и не дались в руки. Они катились в Царство мертвых уже где-то там, за деревьями, разочарованно перешептываясь о том, что так и не увидели ничего нового, только до жалости беспокойных людей.
И я опоздала. Мальчик с игрушечным пистолетиком пробегал мимо. "Ну, стреляй, что ль, малыш..." - чуть не сорвалось у меня. И ведь ни Солнце, ни небо не испугались бы.