понедельник, 25 февраля 2008
Утро начиналось с тумана и инея – кто бы мог подумать, что если встать чуть раньше десяти, то можно очутиться почти дома.
Утро начиналось с тумана, а началось с пробежки до поезда, который мы с Дашей ухватили за хвост. Мы-то его ухватили, да только он хвостом вильнул и уехал: двери там автоматические, открываться для нас они не захотели. Но мы не привыкли так просто сдаваться. И прыгнуть на рельсы и побежать следом за поездом нам помешала разве что свалившаяся из ниоткуда старушка, схватившая Дашку за рукав и посоветовавшая сесть на поезд до Лозанны, чтобы догнать наш. Удивительно, но сей трюк удался нам как нельзя лучше. Мы вскочили в наш поезд на последней секунде, оглашая вагон громким победным кличем, что соответствует не столько нашему характеру, сколько масштабу события…
Направлялись мы, собственно, на фестиваль монгольфьеров.
буковки-буковки-буковкиТо был заключительный день, а потому для страждущих пустили отдельный «панорамный» поезд с окнами чуть ли не на потолке. Пока мы на перегонах до бесконечности долго ждали, когда же, наконец, тронемся (поездом, не разумом), мы мечтали, как полетим на воздушном шаре, покорим горы, оторвем кусочек облака, улетим в космос… Как бы не так, на месте в Château d’Oex – маленьком в горах городке с холмом и замком на холме – нас обрадовали новостью, что покататься на воздушном шарике стоит 299 франков с человека. Половина моего авиабилета, но это так детали; суть в том, что шарик нам не грозил.
За неимением лучшего мы облазили музей (городочек по всему периметру посвящен тематике воздушных шаров): хвала швейцарцам за их любовь к интерактивности – там можно было и посидеть в корзине, и подергать за веревочки – жаль только, что ничего не отвалилось. Разумеется, нас привлек сам холм с каменным шато, и к нему мы карабкались по кочкам–по бурьяну (кому нужны хорошие асфальтированные дорожки с поручнями и ступеньками?).Сверху открывался потрясающий вид: по долине расползались разных форм и раскрасок шары, а вокруг холма накручивал обороты… дирижабль «Мегафон». Ох, как же это по-русски, заявиться на своем дирижабле на фестиваль воздушных шаров. И, конечно, мы не придумали ничего лучше, как напроситься на борт.
Дирижабль из-за своих размеров приземлялся не на общей площадке, а в сторонке на отдельном поле. Поскольку в Швейцарии тогда был московский март, полянка была совсем уж родной: грязной, липкой и вязкой, как топкое болото, в которое превращается мой парк каждую весну. Мы подобрались к кучке народа, которая представилась членами некоторого клуба, внесенного в список вот-там-в-сторонке-стоящего Геннадия Ивановича. Последний был беспрерывно ангажирован разговорами с дамами в мехах и мужчинами в черных пальто, а потому решились мы заговорить только тогда, когда окончательно замерзли и утонули в грязи. Слово за слово, долго ли, коротко ли, но… мы полетели на нашем дирижабле!
На борт же нас пустили только после серьезного разговора с Иваном, будущим пилотом. Вид Иван имел весьма суровый и строгий, даром что был всего шести лет от роду. Да и полетать нас Ванька пустил только после клятвенного заверения, что намерения у нас самые серьезные, «без шуточек там всяких и телячьих нежностей». Ванька был очарователен, очарователен, а какая на нем была пилотка, ах…
Сам же полет сильно смахивал на счастье: такой же объемный и круглый. Внизу нам махали рукой, вровень с нами летели все те же шары, за горами пряталось солнце.
В тот день было много хорошего: и везенье, и люди (нас даже накормили конфетами), и впечатления. В поезде я спала на плече у немки; потом были снова Женева, фондю и очередная интернациональная компания… А с Геннадием Ивановичем и Ванькой мы летели одним самолетом в Москву.
@темы:
длинное как чулок Пеппи,
chocolat noir au macaron,
flashback